Трагедии “кремлевских” жен. Трагедии “кремлевских” жен Какой фильм был инициирован лично министром внутренних

Ирина Щелокова в своем первом интервью рассказала о тайнах жизни и смерти легендарного министра

17 июля Россия отметит очередную, 99-ю уже, годовщину с момента гибели ее последнего монарха. Намного реже у нас вспоминают о другой летней дате, связанной с расстрелянными Романовыми: 1 июня 1979 года останки узников Ипатьевского дома были обнаружены группой киносценариста Гелия Рябова и геолога Александра Авдонина. И совсем немногим известно о той роли, которую сыграл в посмертной судьбе царственных страстотерпцев министр внутренних дел СССР Николай Щелоков. Своими воспоминаниями об этой неординарной и во многом загадочной исторической личности с «МК» поделилась Ирина Щелокова, дочь легендарного главы МВД. Это первое интервью Ирины Николаевны средствам массовой информации.

Ирина Щелокова со своим отцом. Середина 1970-х годов. Фото из семейного архива.

- Ирина Николаевна, когда и при каких обстоятельствах вы узнали об открытии, сделанном Рябовым и Авдониным?

Это было начало лета 1979 года. Мы жили тогда на госдаче. Возвращается с работы папа, и весь вид его говорит о том, что произошло что-то необычное. Он прямо-таки светился от радости. И с порога говорит мне: «Пойдем выйдем, я тебе что-то расскажу». Нужно пояснить, что у нас ним были особые отношения. Я была в полном смысле этого слова папиной дочкой: просто обожала, боготворила отца. Он во мне тоже, что называется, души не чаял. Когда я была ребенком, брал меня с собой на всевозможные встречи и мероприятия - практически как Лукашенко своего Колю. Папа доверял мне такие вещи, которые не доверял, пожалуй, никому другому. Мы очень часто беседовали на темы, на которые тогда не принято было говорить вслух. Такие разговоры никогда не велись дома. Только на улице. Отец знал, что КГБ его прослушивает. Когда мы жили за городом, то обычно уходили «секретничать» в близлежащий лес. Часами гуляли там и разговаривали. Так вот, в тот вечер, когда мы удалились на безопасное расстояние - я, кстати, помню даже место, где мы остановились, - папа произнес: «Ты не поверишь, но Гелий нашел!»

Роль вашего отца в поисках царских останков уже не является секретом. В своем последнем интервью, данном нашему изданию за несколько дней до своего ухода из жизни, Гелий Рябов откровенно сказал: «Без Щелокова нашей затее была бы грош цена». Но на вопрос, что заставило одно из первых лиц страны, строившей коммунизм, настолько отклониться от генеральной линии, до сих пор нет однозначного ответа. Как бы вы ответили на него?

Трудно сейчас сказать, как и почему у моего отца появилась эта идея - найти царские останки. Мы этого не знаем и уже никогда не узнаем. Можем лишь догадываться.

- Он прямо говорил об этом своем желании?

Мне - да, абсолютно прямо. Буквально говорилось следующее: «Это наш долг - найти царские останки и похоронить их по-христиански». Впервые я услышала это от отца в самом начале 1970-х годов.

- До того, как Рябов и Авдонин начали свои поиски?

Намного раньше. Сразу скажу: считаю и всегда буду считать, что Гелий Трофимович и Александр Николаевич совершили гражданский подвиг. Нужно понимать, какие это были времена. За куда меньшие прегрешения, куда менее серьезную «антисоветскую деятельность», чем поиски императорских останков, можно было схлопотать тюремный срок. Но у них действительно ничего бы не вышло, если бы не отец, не его помощь. И не просто помощь. По сути, папой была задумана и разыграна гениальная шахматная партия, все детали которой знал только он сам.

- Что же все-таки стало отправной точкой? Какова ваша версия?

Насколько могу судить, интерес к этой теме у папы возник после того, как к нему в руки попали материалы ЦК по исследованию обстоятельств гибели Николая II и его семьи, проводившемуся в 1964 году по распоряжению Хрущева. Никите Сергеевичу написал письмо сын скончавшегося незадолго до этого Михаила Медведева, одного из участников казни. Медведев-младший выполнял волю отца, просившего передать ЦК свои воспоминания и «историческую реликвию» - браунинг, из которого якобы был застрелен Николай II. И Хрущев заинтересовался этой темой. Но после его смещения расследование было сразу же свернуто.

Свою роль сыграло также, наверное, общение отца с человеком по фамилии Снегов. Об этом факте мне рассказал помощник отца Борис Константинович Голиков. В 1930-е годы Снегов, работавший тогда в НКВД, был арестован и оказался в одной камере с человеком, принимавшим участие в захоронении останков царской семьи. Снегов выжил, а вот его сокамернику не повезло: его расстреляли. Но перед смертью он рассказал Снегову о том, что знал и видел, указав в том числе приблизительное место захоронения. В начале 1970-х он как бывший сотрудник правоохранительных органов пришел к отцу на прием с какой-то просьбой и в ходе этого визита поделился информацией, которую ему сообщил тот человек. И вроде бы даже передал папе нарисованную от руки карту.

Большое влияние на отца оказал, безусловно, и круг его общения. Папа дружил с Ростроповичем и Вишневской, с архиепископом Саратовским и Вольским Пименом, с художником Ильей Глазуновым, который уже в те годы не скрывал своих монархических взглядов. Слова «Николай II» и «Романовы» не сходили у него, как говорится, с языка. Глазунов, кстати, привез отцу из-за границы прекрасно изданный альбом с фотографиями царской семьи, который очень нравился папе и который я храню до сих пор.

Недавно ушедший из жизни Илья Сергеевич придерживался, однако, несколько иного взгляда на отношения с вашим отцом. В одном интервью, опубликованном несколько лет назад, он описывает скандал, разразившийся вокруг его знаменитой «Мистерии XX века». По его словам, возмущение советского руководства вызвал в первую очередь изображенный на полотне Солженицын: «Николай Щелоков, чей портрет я тоже рисовал, кричал благим матом: «Для таких, как вы, Глазунов, есть лагеря! Антисоветчину удумали разводить? Не пройдет!..» Щелоков привык уничтожать врагов, если они не сдаются, меня же он автоматически отнес в неприятельский лагерь». Что скажете на это?

Илья Сергеевич, пусть земля ему будет пухом, был большой мастак по части баек. Бог ему судья. Ничего подобного тому, о чем он тут говорил, естественно, не было и быть не могло. Отец очень любил Глазунова, носился с ним как с писаной торбой. С какими только просьбами тот к нему не обращался! В один прекрасный день папа, например, приходит и говорит: «Ох, Илюшка совсем уже с ума сошел. Представляешь, стал приставать, чтобы я дал ему пистолет. «Зачем тебе,- говорю, - Илья, пистолет?» «А я его, - говорит, - достану и вот так начну делать: паф, паф, паф...» Ну, по мнению отца, Илья Сергеевич как гений мог позволить себе подобное, так сказать, неординарное поведение.

Николай Щелоков со своей женой Светланой. 1945 г. Фото из семейного архива.

Мы с папой много раз бывали в его мастерской. Которую, кстати, ему тоже выхлопотал отец. Картину «Мистерия XX века» я впервые увидела еще в процессе ее создания. Папа, кстати, предупреждал Глазунова: «Илья, ты же понимаешь, что ее никуда не возьмут». Тем не менее пытался помочь ему и с «Мистерией». Помню, звонил по этому поводу Шауро, завотделом ЦК КПСС по культуре, в Министерство культуры... Папа мог тогда очень многое, но «пробить» эту картину было выше его сил. И дело не в Солженицыне, вернее, не только в нем. Хватало там и других «идеологически не выдержанных» сюжетов: Хрущев с ботинком в одном руке и початком кукурузы в другой, Николай II, Сталин в гробу, «Битлз», Кеннеди, американская статуя Свободы...

Что же касается Солженицына... Ну послушайте, как папа мог топать ногами из-за его изображения, если сам постоянно помогал Александру Исаевичу? В том числе даже в каких-то творческих вопросах. Известно, например, что он снабжал Солженицына, который на тот момент жил на даче у Ростроповича, старыми картами из архива МВД, требовавшимися для работы над «Августом Четырнадцатого». Отец очень высоко ценил Солженицына как писателя, его произведения мы читали в рукописи. Еще один известный факт: в 1971 году папа написал Брежневу записку «К вопросу о Солженицыне», в которой призвал не повторить ошибку, допущенную в отношении Пастернака. Он предлагал прекратить «организованную травлю» Солженицына, предоставить ему квартиру в Москве и подумать об издании его произведений.

- Да, удивительный факт. Быть может, в душе ваш отец, выражаясь в терминах той эпохи, тоже был антисоветчиком?

Нет, не думаю. Он, разумеется, не был антисоветчиком. Но он, во-первых, был высокоэрудированным, интеллигентным человеком, умевшим отличать дурное от хорошего. Человеком, очень близким по духу к людям искусства. Между прочим, он неплохо рисовал, в юности мечтал стать художником. А во-вторых, папа не терпел несправедливости. Те же гонения на Ростроповича, на Солженицына он считал абсолютно несправедливыми. И как к великой несправедливости относился к преследованиям и расстрелу царской семьи.

Согласно воспоминаниям Гелия Рябова, который тогда был консультантом министра внутренних дел по вопросам культуры, направляя его в 1976 году в командировку в Свердловск, Николай Анисимович произнес следующие слова: «Когда я проводил там совещание, то первым делом попросил отвезти меня в дом Ипатьева. «Хочу, - говорю, - постоять на том месте, где пали Романовы...» По словам Рябова, приехав в Свердловск, он последовал примеру шефа. Именно после этого, говорил Рябов, у него возникла идея найти царские останки: «Я понял, что это больше уже не отпустит меня». Подтверждаете эту версию?

Да, абсолютно. О посещении папой Ипатьевского дома мне рассказывал человек, генерал МВД, который сопровождал его в той поездке. Это было в 1975 году. Все, конечно, обалдели, были потрясены, когда, едва прилетев в Свердловск, он первым делом попросил показать ему Ипатьевский дом. Оказавшись в расстрельной комнате, он попросил оставить его одного и очень долго там находился. Рассказывая об этой поездке Гелию Рябову, папа явно хотел подтолкнуть его к тому решению, которое тот в итоге принял. Это был своего рода тест, проверка: зацепит - не зацепит? И отец не ошибся в Гелии - зацепило. Практически сразу после посещения дома Ипатьева он заинтересовался архивными документами, имеющими отношение к Николаю II и его семье.

«Царский архив» находился тогда, что называется, за семью печатями. Получить доступ к нему было практически невозможно. Но отцу все-таки удалось добиться разрешения для Рябова. Для этого пришлось звонить самому Брежневу - знаю это, поскольку тот телефонный разговор происходил при мне. Легенда была такая: «царские» документы нужны Рябову для работы над сценарием нового фильма о милиции. Причем и Брежнев, насколько помню, не сразу дал согласие: прошло, наверное, около месяца. Рябов довольно долго работал в архивах и в конце концов нашел «Записку Юровского», коменданта Ипатьевского дома, содержащую координаты места, где были спрятаны останки.

Подвал дома Ипатьева в Екатеринбурге, где была расстреляна царская семья.

Папе было известно о каждом его шаге. Однажды, когда мы, как обычно в таких случаях, гуляли в лесу, он сказал: «Всё, Рябов приступает к раскопкам». И дальше произносит такую фразу: «Как бы я хотел поехать с Гелием...» Могу перекреститься перед иконами в подтверждение того, что не вру. Когда я рассказала об этом Гелию Трофимовичу, он был потрясен.

С трудом верится, что он ничего не знал о роли вашего отца в этой истории. Может быть, между ними все-таки существовала некая тайная, неафишируемая договоренность?

Нет, нет и нет.

- Исключаете такую возможность?

Абсолютно. Они даже никогда не разговаривали на эту тему. То, что жизненные пути этих двух людей пересеклись, а их помыслы оказались настолько схожими, я могу объяснить лишь промыслом Божьим. Рябов совершенно не подозревал о том, что отец в курсе происходящего. Гелий Трофимович, по его словам, сам порой удивлялся тому, насколько удачно, беспроблемно у них с Авдониным все складывается. Он, например, не мог понять, почему, несмотря на то что местность, где проводили раскопки, была совсем не пустынной - вокруг ходили, перекликаясь, люди, - они были избавлены от нежелательных свидетелей. Место словно заколдовали: к ним никто не подходил, не тревожил. Лишь много лет спустя он узнал, что это было не просто везение. Место раскопок было оцеплено сотрудниками МВД в штатском. Которым, в свою очередь, сказали, что тут ведется поиск останков красных комиссаров, погибших в годы Гражданской войны, - железная версия.

«Как, Николай Анисимович все знал?!» - воскликнул Гелий Трофимович, когда несколько лет назад мы встретились и я сообщила ему то, что узнала от папы. В том числе о фактах, которые, как был уверен Рябов, знали только он и Авдонин. Например, то, что на месте захоронения в качестве опознавательного знака ими был посажен куст. Про этот куст отец рассказал мне в тот самый день, когда узнал об открытии. Он сообщил, где находится это место, по каким признакам его можно отыскать. После этого сказал: «Помни всегда, что Гелий с Авдониным совершили невозможное - нашли императора. Если при твоей жизни обнародовать это будет невозможно, ты должна будешь передать эту информацию своим детям». Я цитирую папу практически дословно.

- На этом история поисков завершилась?

Нет, был еще один эпизод, который можно назвать трагикомическим. Спустя какое-то время отец со смехом говорит мне: «Наш Гелий сошел с ума! Знаешь, что он сделал? Привез череп Николая II, завернутый в газету «Правда», в Москву и хочет провести экспертизу!» Речь шла о том, что Гелий Трофимович, который сам когда-то был следователем, попросил своих бывших коллег помочь по дружбе с идентификацией двух извлеченных им из раскопа черепов. При этом довольно прозрачно намекнул, что это за кости. Этот случай, кстати, многое говорит о характере Рябова. Чистейшая, наивная, детская душа. Он совершенно не задумывался о последствиях. К счастью, папа вовремя узнал об этом. Насколько я помню, свидетелям инцидента сказали, что киносценариста не следует принимать всерьез. Что это шутка. Через год, поняв, что из затеи с экспертизой ничего не выйдет, Рябов и Авдонин вернули черепа в раскоп. Ну а дальнейшее всем известно: в 1991 году захоронение было вскрыто и началась длинная и до сих пор не законченная история признания останков.

Каждый понимает историю и мотивы исторических фигур в меру своей испорченности, поэтому существуют, как вы, наверное, знаете, и другие версии этих событий. Приходилось читать, например, что Рябов по заданию Щелокова якобы пытался отыскать драгоценности царской семьи.

Нет, такого бреда я еще, признаться, не слышала.

Согласно еще одной версии, поиски шли с санкции высшего руководства: Щелоков, мол, хотел найти останки, чтобы их уничтожить.

Вполне разделяю ваши эмоции. Тем не менее в этой истории есть все-таки один момент, требующий прояснения. Как получилось, что в стране, насквозь пронизанной спецслужбами, поиски останков царской семьи и, самое главное, результат этих поисков могли оставаться незамеченными для КГБ и, соответственно, для всего советского руководства? Или знали, но смотрели сквозь пальцы?

Нет, сквозь пальцы на такие вещи, конечно, не могли смотреть. Достаточно вспомнить о судьбе Ипатьевского дома, снесенного по настоянию Андропова. Царские останки представляли в этом смысле намного большую опасность для власти. Но по промыслу Божьему находку удалось сохранить в тайне. В силу очень узкого круга причастных к ней лиц и их высокой порядочности. Если бы «компетентные органы» узнали об открытии, судьба этих людей сложилась бы, конечно же, совершенно по-другому.

Но ваш отец и без этого выглядел во многих отношениях белой вороной в советском руководстве. Одна его дружба с «антисоветскими элементами» чего стоит. Почему ему все это сходило с рук? Дело в особых, дружеских отношениях с Брежневым?

Мне сложно ответить, я все-таки была очень далека от политических интриг. С Брежневым отец действительно был знаком очень давно, еще с Днепропетровска, с довоенных времен. Но какой-то особой дружбы я не припомню. Во всяком случае, домами мы с Брежневыми никогда не дружили, никто друг к другу в гости не ходил. Хотя жили в одном подъезде. Прекрасно помню, как Брежнев выходил гулять во двор. Его сопровождал один-единственный охранник. Любой мог подойти и сказать: «Здасте, Леонид Ильич!» Существовало, пожалуй, единственное ограничение: нельзя было занимать лифт, когда он требовался Брежневу. Лифтерша, помню, в таких случаях предупреждала: «Ирочка, подожди, сейчас Леонид Ильич приедет». Я стояла ждала. Но приходил Леонид Ильич и всегда говорил: «Что стоишь? Поехали!» И мы поднимались вместе - он на пятый этаж, я на седьмой.

Председатель КГБ СССР Юрий Андропов, Леонид Брежнев и Николай Щелоков.

- Но в ближний круг доверенных лиц Брежнева Николай Анисимович, безусловно, входил.

Разумеется. Ни один глава государства не станет назначать министром внутренних дел человека, не пользующегося его доверием. Вы себе не представляете, кстати, насколько моим родителям не хотелось переезжать в Москву (в 1966 году, в момент своего назначения главой Министерства охраны общественного порядка СССР, вскоре переименованного в Министерство внутренних дел, Николай Щелоков занимал пост второго секретаря ЦК КП Молдавии. - «МК»)! Помню, мама говорила отцу: «Умоляю тебя, откажись от этой должности! Еще ни один глава МВД хорошо не заканчивал». Но он не мог отказать Брежневу. К сожалению, мамины слова оказались пророческими.

Вашего отца сместили со его поста почти сразу же после прихода к власти Андропова, который, как известно, не питал, мягко говоря, любви к Николаю Анисимовичу. Однако об истоках их конфликта известно крайне мало. Быть может, имелась здесь и какая-то личная составляющая?

Да, имелась. Не стану распространяться на эту тему, не хочу, чтобы лишний раз трепали имена родителей, но в действиях Андропова, безусловно, присутствовал мотив личной мести. Однако хватало и других мотивов. По большому счету речь идет о политическом, идеологическом противостоянии. Это были совершенно разные люди с диаметрально противоположными взглядами.

- Вряд ли в таком случае опала стала неожиданностью для Николая Анисимовича.

К такой расправе, такой травле он все-таки не был готов. Его лишили воинского звания (генерал армии. - «МК»), наград, исключили из партии... Даже мы с братом подверглись преследованиям. Нас вышвырнули с работы - я тогда работала в МГИМО младшим научным сотрудником - и очень долго, в течение нескольких лет, мы не могли никуда устроиться. Чем-то, согласитесь, это напоминает 1937 год: «дети врага народа»... И при этом не было ни суда, ни даже уголовного дела. Отцу не предъявлялись никакие обвинения. Были лишь какие-то дикие, кошмарные слухи и сплетни. О конфискованных у нас «несметных богатствах», о том, что мама решила в отместку застрелить Андропова и была убита во время покушения (Светлана Владимировна Щелокова покончила с собой 19 февраля 1983 года. - «МК»)... Странно еще, что я ни за кем с парабеллумом не бегала.

По словам Евгения Залунина, бывшего в те годы начальником дачного хозяйства МВД, за сутки до ухода Николая Анисимовича из жизни тот позвонил ему и сказал: «Евгений Сергеевич, я очень сожалею, что не поверил вам насчет Калинина». Речь идет о начальнике Хозяйственного управления МВД, осужденном в 1985 году за хищение государственных средств в особо крупных размерах. Похоже на правду?

Да, так оно и было. Не самой хорошей чертой отца, которая, увы, передалась и мне, была очень сильная, чрезмерная доверчивость к людям. Такое, знаете, бескомпромиссное доверие. Залунин давно говорил папе о Калинине, что тот нечист на руку, занимается разного рода шахер-махером, но отец упорно отказывался в это верить. Калинин, конечно, получил по заслугам. Хотя на фоне нынешних коррупционных разоблачений тот ущерб, который ему вменили, выглядит, конечно, смешно.

Ирина Николаевна, защищая свою честь, свое доброе имя, ваши родители достаточно жестоко поступили с вами, своими детьми. Я имею в виду, конечно же, их добровольный уход из жизни - сначала мамы, потом отца. Пытаюсь подобрать правильные слова, но, наверное, правильных слов в таком контексте не бывает. Поэтому спрошу прямо: вы поняли, вы простили их?

Нет, они поступили с нами не жестоко. Они поступили сверхблагородно, хоть и не по-христиански. Они сделали это из великой любви к нам: считали, что таким образом спасут нас, что после их смерти от нас отстанут. Впрочем, если говорить конкретно об отце, то, откровенно говоря, у меня нет уверенности, что это было самоубийство. Мы не знаем, что там на самом деле произошло.

Но ведь, как известно, найдена его предсмертная записка, содержащая среди прочего фразу: «С мертвых ордена не снимают».

Да, это правда.

- Считаете, она не закрывает вопрос?

Нет, не закрывает. Подделать почерк - не уж такая сложная задача. Существуют специалисты, способные смастерить любой рукописный текст. Кстати, эту записку сразу же изъяли, мы ее больше не видели. Мне вообще показалось очень странным, что когда мы с братом приехали на квартиру, где все случилось (Николай Анисимович ушел из жизни 13 декабря 1984 года. - «МК»), там уже находились «товарищи из КГБ». Что они там делали? Знаю, что многие люди в МВД, коллеги отца, были убеждены, что его убили. Какие у них для этого были основания, мне неизвестно, но совсем уж на пустом месте такие разговоры вряд ли бы пошли. Как говорится, нет человека - нет проблемы.

- А Николай Анисимович, считаете, представлял собой проблему?

Конечно. Проработав столько лет во главе МВД, он знал много такого, о чем некоторые люди предпочли бы забыть. Возможно, они считали, что помимо воспоминаний у отца были документы, представлявшие для них угрозу. Говоря современным языком - компромат. Эту версию подтверждают обыски, проводившиеся у меня и у брата. Я тогда уже была замужем и жила отдельно от родителей. Для меня, конечно, это был шок. Представьте себе: вам 27 лет, вы в жизни никогда не совершали ничего противозаконного, и вдруг к вам врываются и начинают обыскивать.

А потом как-то раз выхожу из квартиры и слышу наверху какой-то шум. Поднимаюсь по лестнице на чердак, расположенный прямо над нашей квартирой, и вижу такую картину: несколько человек - все как один в одинаковых новеньких телогрейках и ондатровых шапках. Якобы сантехники, но я сразу поняла, что это за «сантехники». «Что это, - говорю, - вы тут делаете? Подслушивать меня хотите? Ничего у вас не получится, дорогие!» Быстро выхожу и закрываю дверь на ключ, который они опрометчиво оставили снаружи. А дверь металлическая. Правда, где-то через час сжалилась и открыла. В общем, некую моральную сатисфакцию я все-таки получила. Ну и как вы думаете: что у меня могли искать, зачем устроили прослушку?

- Может быть, это было, что называется, психологическое давление?

Нет-нет, давление тут ни при чем. Обыск был совсем не показной. Перетрясли буквально все, проверили каждую бумажку, пролистали каждую книжку. А библиотека у нас большая. Ничего, естественно, не нашли, кроме одного романа Солженицына. Но искали, понятно, не «антисоветскую» литературу и не мифические богатства. Искали некий документ.

- Какой именно? И что за информацию он содержал?

Точно ответить на это мог бы лишь отец. Он, конечно же, знал, что именно ищут. Но унес с собой эту тайну.

- Документа так и не нашли?

Этого я не могу сказать.

- Но вы ведь наверняка догадываетесь, что это за документ.

Догадываюсь.

Если я правильно понимаю, речь идет о материалах, изобличающих кого-то из представителей тогдашнего советского руководства?

Совершенно верно.

- Андропова?

Нет, не Андропова. Да, я знаю, кто этот человек, но сказать, простите, не могу. Это была борьба за власть. Очень жестокая борьба.

Готовясь к нашей беседе, я с некоторым удивлением обнаружил, что указы Президиума Верховного Совета СССР о лишении вашего отца воинского звания и государственных наград до сих пор остаются в силе. У вас та же информация?

Да. Насколько мне известно, никто ничего не отменял.

Это, конечно, не судебный вердикт, но тоже своего рода акт репрессии. У вас не возникало мысли поднять вопрос о реабилитации, о пересмотре и отмене этих решений?

Нет-нет, ничего такого я никогда не делала и делать не собираюсь. Мое глубокое убеждение - это бессмысленно. История всегда сама все расставляет по своим местам. Вспомните судьбу императора и его семьи: оболгали так, что дальше некуда, но правда в итоге все равно восторжествовала. Рано или поздно, уверена, то же произойдет и с именем отца. Любимым его выражением было: «Пока есть власть, нужно помогать людям». Конечно, горько сознавать, что большинство из тех, кому помог папа, отвернулись от нас сразу, как только он эту власть потерял. Никогда не забуду, как человек, которому отец спас жизнь в буквальном смысле слова и к которому я обратилась за помощью, когда были осквернены могилы родителей, процедил сквозь зубы: «Никогда мне больше не звони». И бросил трубку. Но я верующий, воцерковленный человек и поэтому спокойна: в конечном счете все получают по своим заслугам, без воздаяния не остается никто. Как говорила святая Матрона Московская, «каждая овечка будет подвешена за свой хвостик».

Это самое логически объяснимое из всех трех предположений о причинах смерти С.В. Щелоковой. Ее муж Николай Анисимович пробыл в должности министра МВД СССР (с учетом 2 лет, когда он возглавлял союзное Министерство охраны общественного порядка) 16 лет – до Н.А. Щелокова такого рекорда еще никто не устанавливал. Все эти годы семья Щелоковых вела жизнь миллионеров – Светлана Щелокова тратила колоссальные средства на бриллианты, сойдясь на этой почве с другой любительницей драгоценностей Галиной Брежневой. Дом и дача Щелоковых были забиты антиквариатом, в том числе подлинными работами знаменитых живописцев.

На день рождения Н.А. Щелокову принято было дарить весьма дорогостоящие подарки. Его семья распоряжалась тремя «Мерседесами», которые удалось заполучить с помощью связей и влияния Николая Анисимовича, – это был подарок советскому государству от немецкого концерна к Олимпиаде-80.

При Брежневе Щелоковым можно было все, никто их не контролировал, не мог ограничить их неуемные запросы и тем более остановить. Но как только Леонид Ильич умер, через месяц Н.А. Щелокова сняли с поста министра и он в одночасье превратился в фигуранта уголовного дела о коррупции в высших эшелонах власти МВД, инициированного лично Андроповым и заведенного главой КГБ еще при Брежневе. Начались постоянные допросы, а в семье Щелоковых обстановка накалилась до предела. Светлана Владимировна, по словам их прислуги, постоянно кричала и рыдала. Кончилось все это тем, что жена Николая Анисимовича взяла его наградной пистолет, пошла в спальню и застрелилась.

26 декабря 1980 г. заместитель начальника секретариата КГБ СССР майор госбезопасности Вячеслав Афанасьев ехал домой к семье с праздничным продовольственным заказом, коньяком и копчёной колбасой. В метро он задремал. А на конечной станции «Жданов-ская» майор получил удар по голове. Оголодавшими убийцами были... сотрудники линейного отделения милиции. С этого, казалось бы, бытового преступления началось противостояние МВД и КГБ, которое через несколько лет «смяло в жерновах» одного из лучших, по мнению большинства сотрудников правопорядка, министров внутренних дел Николая Щёлокова .

«Сам убьёшься...»

Николай Щёлоков начал свою карьеру в 12 лет с… коногона на шахте, а в 29 лет уже получил должность мэра Днепропетровска. На этом посту Щёлоков нашёл друга. Звали его Леонид Брежнев .

Став генсеком, Брежнев вспомнил о верном товарище и позвал его в Москву на должность министра охраны общественного порядка СССР. Жена Светлана, с которой они вместе прошли Великую Отечественную, тогда покачала головой: «Может, откажешься? Или тебя убьют, или сам убьёшься…» Но Щёлоков уже строил грандиозные планы по реорганизации своего ведомства. Первым делом издал приказ о том, что милиционеры должны вежливо обращаться с гражданами. «Работа милиции, как искусство, литература, призвана внушить людям непоколебимый оптимизм, веру в лучшие проявления человеческих душ... И если говорить юридическим языком, произведения, прославляющие пошлость, порнографию, способствующие насилию, уже сами по себе представляют уголовные деяния», - говорил Щёлоков и как в будущее глядел. Новый министр повысил зарплату рядовым, переодел милицию в новую форму.

Рассказывают, как однажды, будучи на отдыхе на юге, Щёлоков подошёл к милиционеру. Тот стоял на солнцепёке в форме с длинным рукавом, при галстуке. Щёлоков поинтересовался: «Товарищ милиционер, вам не жарко?» Через несколько дней вышел приказ о том, что при температуре выше +20˚С стражи порядка могут не надевать галстук и носить рубашки с коротким рукавом. По оценкам историков, Щёлоков действительно сделал очень много для милиции, благодаря ему она поднялась до уровня высокого института в государстве.

«Поросят не брал!»

Щёлоков был категориче-ски против того, чтобы в работу его ведомства вмешивался КГБ. Не любил комитетчиков. Принёс как-то Брежневу декрет Ленина о том, что у здания ЦК КПСС должны стоять не гэбэшники, а работники милиции. Агентов поменяли на милиционеров. Говорят, за такие мелкие «пакости» в сторону Комитета госбезопасности Юрий Андропов и затаил злобу на Щёлокова. 10 ноября 1982 г. скончался дорогой Леонид Ильич, Андропов стал генсеком. И несчастья одно за другим посыпались на семью министра. Через месяц после смерти Брежнева Николая Анисимовича освободили от должности министра, обвинили в злоупотреблениях. Претензии за претензиями, допрос за допросом, обыск за обыском. «…Категорически отрицаю, что из МВД УзССР мне якобы передавался узбекский ковёр размером 1010 м, - объяснялся бывший министр. - Объявленные показания обвиняемого Калинина о том, что этот ковёр, якобы разрезанный в Москве на 4 части, был развезён по квартирам членов моей семьи, считаю глупостью и наговором. Никаких «ковровых четвертинок» у нас в квартирах нет и быть не могло… Я впервые слышу сегодня и о том, что якобы от Цепкова на моё 70-летие были доставлены 10 молочных поросят. Это вздор. За столом у меня на даче № 8 было не более 15 человек, а вся кухня организовывалась через ресторан «Прага»… В Гусь-Хрустальном заказывались иногда хрустальные вазы и другие изделия для подарков от МВД СССР. Мне лично ни ваз с моим портретом, ни других изделий из Владимирского УВД не передавалось. Если и были какие-то подобные подарки к моему 70-летнему юбилею, то они переданы в Музей МВД. В квартире держать вазу с портретом, напоминающую урну в крематории, я никогда не стал бы…»

А ему предъявляли всё новые случаи хищения «у народа»: картины, антиквариат, драгоценности, иномарки, списанные вещдоки… В итоге ущерб государству, причинённый бывшим министром МВД, оценили в 500 тыс. руб. Сколько украл Щёлоков, сколько вернул, а сколько ему приписали, теперь уже сказать не сможет никто.

«У него была служебная квартира и дача, валютными делами он не занимался, - уверен историк Рой Медведев . - Зато его жена вместе со своей подругой Галиной Брежневой преуспела в скупке и перепродаже бриллиантов. Брежнева с Щёлоковой узнавали о предстоящем повышении цен, ходили и скупали в ювелирных украшения. А потом продавали их по новой цене. Сейчас такой торговлей живут миллионы, но тогда это было незаконно. Щёлоков очень переживал происходящее. Ведь то, что у него изымали, - это подарки. Он никого не заставлял их дарить, не вымогал деньги, а награды принимал как должное».

Члены семьи опального министра стали персонами non grata. Светлана Щёлокова не могла больше терпеть ссоры, опалу и унижение. 19 февраля 1983 г. на служебной даче она пустила себе пулю в голову. По Москве поползли слухи. Несколько газет опубликовали совершенно иную версию гибели супруги Николая Щёлокова. Поведала всем эту легенду некая Раиса Старостина, уборщица дома № 26 по Кутузовскому проспекту , где жили Щёлоковы и Андропов. По сведениям уборщицы, 19 февраля 1983 г. Светлана Щёлокова была в Москве. Якобы она подкараулила Андропова в лифте и выстрелила ему в живот, а потом поднялась в свою квартиру и застрелилась.

Так дело против экс-министра всё набирало обороты. 6 ноября 1984 г. без решения суда Николая Щёлокова лишили звания генерала армии. Указ об этом «событии» опубликовали в центральных СМИ как раз в День милиции, а 10 ноября указом Президиума Верховного Совета СССР Щёлокова лишили всех государственных наград, кроме боевых, и звания Героя Социалистического Труда, 7 декабря его исключили из партии, позвонили и предложили сдать ордена…

Щёлоков ответил: «Забирайте сами». Договорились на 13-е число. 10 декабря Николай Щёлоков сел за письменный стол. Он писал послание Константину Черненко: «Так начинался 1937 год… Я не нарушал законности, ничего у государства не брал… Прошу Вас, не допускайте разгула обывательской клеветы обо мне, этим невольно будут поносить авторитет руководителей всех рангов... Спасибо за всё доброе. Прошу меня извинить. С уважением и любовью - Н. Щёлоков». 12-го он навестил родных. А 13 декабря опальный министр надел парадный мундир, медали и снова сел за письменный стол. Достал из папки письмо к Черненко, перечитал. Положил рядом 420 рублей и записку с просьбой оплатить свет, газ и услуги домработницы. Выпил кофе с коньяком, взял ружьё и выстрелил себе в голову.

Говорят, рядом с телом нашли ещё одну записку: «С мёртвых ордена не снимают».

Срок давности минул, и я могу сегодня рассказать про это дело без купюр. Более того, я полагаю, что обязан это сделать после того, как авторы фильма «Казнокрады. КГБ против МВД» (канал НТВ) использовали в качестве сценария фрагмент истории, который я опубликовал в «Московской правде» в 1995 году, и недостающие детали просто додумали не самым изящным способом. Про попытку милицейского переворота в СССР в 1982 году я писал несколько раз, но полностью - никогда. Сейчас, пожалуй, никого не подставлю.

Л. И. Брежнев и Н. А. Щелоков

10 сентября 1982 года, 9 часов 45 минут.

Министр внутренних дел СССР Николай Анисимович Щелоков получил у генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева карт-бланш на трехсуточное задержание недавнего (ушел с поста 26 мая) председателя КГБ СССР Юрия Владимировича Андропова для «выяснения обстоятельств антипартийного заговора». Тайный разговор министра-любимца с «да ра гим Леонид Ильичом» длился... три с половиной часа. О беспрецедентной операции не проинформировали других членов Политбюро. Даже министра обороны Устинова. Хотя Щелоков, придя в столь ранний час домой к своему старинному товарищу (благо жили в одном подъезде дома №26 по Кутузовскому проспекту), видимо, не сомневался в том, что получит «о`кей». Именно поэтому в двух дворах на Кутузовском накануне ночью были врыты (на выездах из арок) пять бетонных столбов. А с деревьев в соседних дворах спилены ветви якобы коммунальными службами (в двух точках намеревались разместить снайперов, но времени не хватило, Щелоков не без оснований предполагал, что Андропов в союзе с азербайджанскими чекистами, лояльными Алиеву, может сыграть на опережение… Так и произошло).

Однако столбы-блокираторы были установлены (срыты лишь 23 октября, не до того было). То есть оставался ровно один маршрут для атаки щелоковских ребят, который и был размечен на картах командиром спецбригады в шесть утра, за несколько минут до визита министра домой к генсеку. Всемирная история могла бы пойти по другому сценарию, если бы советские менты выиграли тогда битву со своими заклятыми партнерами - чекистами.

Впервые о событиях осени 1982-го - попытке государственного контрпереворота в СССР накануне смерти генсека Леонида Ильича Брежнева - мне рассказал Юлиан Семенович Семенов. Писатель неоднократно встречался с бывшим работником МИД СССР Игорем Юрьевичем Андроповым. Сын шефа КГБ, сменившего в Кремле «пятизвездного генсека», я знаю, отказался подтвердить или опровергнуть версию контрпереворота. Хотя позднее, в 1990-м, председатель КГБ Владимир Александрович Крючков, например, при личной встрече с автором «17 мгновений весны» дал понять: верны не только фабула, но и конкретные детали.

Где-то в 10.15 с подмосковной базы в столицу двинулись три спецгруппы особого подразделения МВД СССР, созданного по приказу Щелокова накануне Олимпиады-80 якобы для борьбы с терроризмом (аналогом этой роты спецназа была финская полицейская группа «Медведь»; снаряжение, заказываемое финнами в Западной Европе и Канаде, потом перебрасывалось через Питер людям всемогущего брежневского министра в обход всех натовских эмбарго). Не на БТР, конечно, поехали, а на спецтранспорте: белых «Волгах» (модель 2424) и «пятерках» с форсированными движками (на этих ВАЗ-2105 стояли движки 1,8 с низовым валом и еще два бака). Плюс «рафики» (микроавтобусы RAF-2203 Latvija), закамуфлированные под реанимобили.

NB. За «Волгу» советские люди должны благодарить вельможного циркового эквилибриста. Первый супруг Галины Брежневой, Евгений Тимофеевич Милаев, привез своему тестю Леониду Ильичу в подарок Opel Kapitan, и тесть наказал автозаводцам сделать по образцу этого авто знаменитую машину. А вот история со «спецволжанками» началась ровно за двадцать лет до описываемого эпизода с «нейтрализацией Андропова». С 1962-го по 1970 год было выпущено 603 экземпляра ГАЗ-23. Тогда, в 1962 году, на стандартные ГАЗ-21 установили 195-сильный двигатель V8 от правительственной «Чайки» плюс АКПП (автоматическую коробку передач). «Чайковские» движки отличались формой картера и размером масляного щупа, поэтому для того, чтобы впихнуть имплантаты под капот «волжанок», их наклоняли на пару градусов. Для конспирации оба патрубка выхлопной системы сводились под днищем в одну трубу. Эти «двадцать третьи» были тяжелее «двадцать первых» на 107,5 кг и разгонялись до 165 км/ч, причем сотню набирали всего за 14-17 секунд (вдвое быстрее, чем ГАЗ-21Л - 34 секунды). «Догонялку» разработали по заказу КГБ СССР. При открытом капоте было видно, что фронтальный щит полностью закрывает радиатор, то есть отсутствует фирменный вырез «двадцать первых». Естественно, знатоки вычисляли «догонялки» и без открытого капота, по салону: кожаные кресла, дополнительные плафоны освещения и фара-искатель.

Вариант ГАЗ-23А разрабатывался изначально как базовая модификация автомобиля с механической коробкой передач, однако с настолько мощным двигателем она работать не смогла. Поэтому в серию пошла машина с автоматической коробкой и без буквенного индекса. Потом стали выпускать так называемые дубли - ГАЗ-2424. Визуальным их отличием был напольный рычаг АКПП, изогнутый у основания. Плюс единственная педаль тормоза (иногда ставили две спаренных педали, обе тормозных, или же широкую педаль).

10 сентября 1982 года. 10 часов 15 минут.

Колонна №3 из четырех белых «Жигулей»с роторными моторами и двух грязно-желтых микроавтобусов «рафиков», в которых разместились заметно нервничающие люди подполковника Терентьева, остановлена на проспекте Мира офицерами группы «А» КГБ СССР, переодетыми в форму ГАИ. Подразделение чекистов возглавлял опытный офицер, который за год до этого, с 27 октября по 4 декабря 1981-го, блестяще зарекомендовал себя в составе спецбригады, подавлявшей массовые беспорядки в Северной Осетии (старшим там был заместитель командира «Альфы» Р. П. Ивон, который после прихода к власти Андропова был назначен начальником отдела в Службу ОДП 7-го управления КГБ, в которой завершил служебную карьеру).

Четверть часа одна из главных столичных магистралей была перекрыта. Из Капельского, Орлово-Давыдовского и Безбожного переулков на проспект, упирающийся в Сретенку, ворвалось две дюжины черных «волжанок» (те самые дубли 2424), набитых офицерами и прапорщиками войск ГБ. За исключением шестерых старших офицеров, одетых в полевые армейские мундиры, все были в штатском. И все отчетливо представляли, чем рискуют... Стрельба на проспекте Мира в советское время стала бы скандалом глобального масштаба. Впрочем, вторая из щелоковских групп устроила-таки перестрелку, однако ни одно западное СМИ об этом не рассказало. Но об этом ниже.

Щелоковские попалились на ночной установке бетонных столбиков в арках рядом с домом, где жила семья Андропова. От 9-го и 7-го управлений КГБ ночные работы в таком месте утаить было невозможно. Тем более что готовиться к нейтрализации Андропова Щелоков, не ставя в известность лидера страны «дорогого Леонид Ильича», стал с июня 1982-го. Контрпереворот был кульминацией борьбы, которая завязалась не в 1982-м, а гораздо раньше. Андропов возглавил КГБ в 1967-м, годом позже после назначения Щелокова на пост министра охраны общественного порядка. И сразу стал собирать компромат на конкурента.

Ю. В. Андропов

10 сентября 1982 года. 10 часов 30 минут.

Спецназ Щелокова арестован, не успев оказать сопротивление. И отправлен на крейсерской скорости в сторону Лубянки. Куда, впрочем, они и без того направлялись. Их целью был перехват персональной машины Андропова, если тот попытается покинуть свой кабинет в сером здании ЦК КПСС на Старой площади, дабы спрятаться в лубянской крепости, охраняемой монументом Железного Феликса.

10 сентября 1982 года. 10 часов 40 минут.

Ну а подразделение, направленное Щелоковым непосредственно на Старую площадь, добровольно сдалось группе «Альфа», направленной на перехват трех «волжанок»... В первой сидел подполковник Б., предавший Щелокова и успевший перед выездом с базы отзвонить по конспиративному телефону 224-16-... с невинной репликой (якобы жене):

Ужинать сегодня не приеду.

Кстати, всего спустя три стремительных недели его новенький «уазик» подорвался на китайской мине в душном пригороде неспокойного тогда Кабула... Предавший раз мог проболтаться, то есть предать вновь. Командированный офицер, получивший накануне отлета в Афганистан очередное звание - полковника, супруге своей сказал без всякой конспирации:

Наверное, я не вернусь.

Ю. В. Андропов с женой

10 сентября 1982 года. 10 часов 45 минут.

Однако один из спецназовских отрядов брежневского министра Щелокова прорвался к пункту назначения - Кутузовский, 26. И только потому, что эта мини-колонна из трех авто двинула не по Большой Филевской, где их ждала засада, а по параллельно идущей Малой. Три «Волги» со столь редкими тогда проблесковыми маяками, нарушая все правила, выехали на элитарный, «правительственный» проспект с улицы Барклая.

И через десять минут после того, как подполковник Т. приказал своим подчиненным сложить оружие на подступах к Сретенке, его коллега Р. велел открыть огонь по наряду, охранявшему знаменитое здание на Кутузовском, в котором, собственно, соседствовали все трое персонажей тех драматических событий: Андропов, Брежнев и Щелоков.

10 сентября 1982 года. 11 часов 50 минут.

К счастью, убитых не было... Но к полудню в «Склиф» привезли девять человек. Причем пятерых, щелоковских - под конвоем. Среди этой пятерки был и подполковник Р., честно пытавшийся выполнить санкционированное самим Брежневым распоряжение министра ВД по захвату Андропова. И он погибнет под ножом хирурга к вечеру 11 сентября. Семья лишь через 48 часов получит извещение о несчастном случае. Конечно же, «при выполнении служебного долга» и все такое.

Н. А. Щелоков с женой

10 сентября 1982 года. 14 часов 40 минут.

Формально - и лишь формально - Р. стал единственной жертвой той схватки. Один из десяти, раненых в перестрелке у Кутузовского, 26.

Последний, десятый офицер - бывший телохранитель единственной дочери будущего генсека Ирины Юрьевны Андроповой - был доставлен не в больницу, а на одну из подмосковных дач, где ему обеспечили индивидуальный уход. В звании майора он погиб в Афгане за месяц до кончины своего высочайшего патрона Ю. В. Андропова.

10 сентября 1982 года. 14 часов 30 минут.

Сразу после перестрелки на Кутузовском по указанию Андропова была прервана связь с внешним миром. Все международные рейсы из Шереметьево были отменены из-за - официально! - розы ветров.

Оперативно была выведена из строя компьютерная система французского производства, регулировавшая телефонную связь между совком и зарубежьем. Система закупалась накануне Олимпиады-80, и сам факт закупки Кремлем дублирующей телефонной системы стал суперрекламой. Стало быть, огласка странной «поломки» могла служить столь же эффективной антирекламой. Но дело было улажено: грамотная деза слита и залитована западными СМИ. Так или иначе, но КГБ в те годы энергично и, главное, вполне эффективно дирижировал западной прессой и поэтому умело замял «телефонный скандал».

Ю. М. Чурбанов в Узбекистане

Поскольку наивные западные журналисты, особенно аккредитованные в Москве, болезненно реагируют на правду о завуалированном контроле над своей деятельностью, воспроизвожу свое давнишнее блиц-интервью с генералом Калугиным:

«- Каков механизм таких провокаций?

Маленькая газетенка, которую никто не знает (во Франции, в Индии или в Японии), газета, которая субсидируется КГБ, публикует заметочку, изготовленную в КГБ или в международном отделе ЦК КПСС. После этого ТАСС, наше официальное телеграфное агентство, эту статейку, которую никто бы и не заметил, распространяет по всему миру. Таким образом, она становится уже материалом, имеющим международное значение.

- Вы как-то заметили, что “Шпигель” использовался Комитетом для прокачки своих акций. Ваше заявление какое-нибудь развитие получило? Немцы прореагировали как-нибудь?

Я им предложил со мной встретиться в Германии. Давайте, говорю, в Берлине встретимся. Но никто из них в Берлине не появился, хотя меня там снимало Центральное телевидение Германии (мы гуляли с Колби по парку, и нас там все время снимали). Я могу сказать, что в ФРГ не было ни одной структуры мало-мальски серьезной, в которой бы не было наших агентов. Начиная с офиса канцлера и кончая военным министерством. И если бы обошли “Шпигель”, я бы на их месте просто обиделся. Это раз. Во-вторых, лучше всего об этом знают разведчики “Штази”, потому что в 70-х годах у них была агентура на довольно крупном уровне.

- Какова задача агентуры, внедренной в “Шпигель”?

Во-первых, получать через них информацию о политических проблемах и тенденциях в стране. Во-вторых, есть возможность размещать свои материалы в журнале, потому что если публикует “Правда” - одно отношение, если “Шпигель” - совсем другое. КГБ в Москве обхаживал многих иностранных журналистов. Всех! “Шпигель”, “Тайм”, “Ньюсуик” и т. д. Другое дело, не со всеми получалось. Любой журналист, работающий в Москве, вынужден поддерживать какие-то отношения с властью, иначе власть не даст ему возможность получить интересное интервью, поехать в закрытый район. Если он хочет получить эксклюзивную информацию, он должен тоже что-то дать взамен. Это нормальный процесс: “Ты мне - я тебе”. К “Шпигелю” неоднократно подбирались (в этом смысле). Необязательно при этом быть агентом, совершенно нет, просто надо быть в таких взаимоотношениях, когда тебя могут использовать для помещения выгодной государству информации. Или дезинформации, чем наш КГБ всю жизнь и занимался».

Сын Щелокова - Игорь Николаевич

Итак, неумелая попытка брежневского окружения вернуть бразды правления в одряхлевшие руки генсека провалилась. И хотя Андропов оказался проворнее и круче, он не пожелал использовать события 10 сентября как компромат против Щелокова и других после того, как пришел к власти. Этого добра и так хватало. Ровно через два месяца Брежнев умер. В тот момент с ним рядом не было никого из родных. Только ребята из «девятки». Андроповские ребята.

17 декабря 1982 года - через месяц после смерти Брежнева - Щелоков был уволен с поста министра в связи с «узбекским делом», начатым по инициативе Андропова. Дело закончилось приговором Юрию Михайловичу Чурбанову - первому заместителю Щелокова и зятю Брежнева.

6 ноября 1984 года Щелоков был лишен звания генерала армии. 10 ноября, то есть весьма иезуитски - в День милиции! - этот факт был обнародован во всех центральных газетах. А ведь именно Николай Анисимович придал этому празднику особый статус, со всеми этими концертами и поздравлениями. Он лоббировал этот день календаря все шестнадцать лет, которые числился главным милиционером державы. Прокурорские уверили меня, что так совпало, никто специально не подгадывал. Однако я уверен, что это было жесточайшим ударом для генерала. И его родственники по сей день убеждены: дата была выбрана намеренно, генерала травили.

12 ноября на Кутузовский в злополучный дом №26 явилась с обыском бригада Главной военной прокуратуры СССР.

10 декабря опальный экс-министр пишет предсмертную записку генсеку Константину Устиновичу Черненко и членам ПБ: «Прошу Вас, не допускайте разгула обывательской клеветы обо мне, этим невольно будут поносить авторитет руководителей всех рангов, а это в свое время испытали все до прихода незабвенного Леонида Ильича. Спасибо за все доброе. Прошу меня извинить. С уважением и любовью - Н. Щелоков». Он прячет бумагу в столе, ключ к которому носит всегда с собой. Однако, как выяснилось, кое у кого был дубликат.

Через два дня, 12 декабря, без какого-либо судебного приговора опального брежневского визиря лишают полученного лишь за четыре года до этого, в 1980 году, звания Героя Социалистического Труда. И всех правительственных наград, кроме тех, которые он заслужил в период Великой Отечественной (ну и, разумеется, иностранных).

На следующий день, 13 декабря 1984 года, согласно официальной версии, находясь у себя в квартире, генерал выстрелил себе в голову из коллекционной двустволки 12-го калибра. Оставив два письма. Оба датированных… 10 декабря 1984 года. Одно, повторюсь, генсеку, другое детям. Из материалов дела: «Когда сотрудники ГВП прибыли для осмотра места происшествия, вся семья Щелоковых была в сборе, а мертвый Николай Анисимович лежал лицом вниз в холле - выстрелом в упор он снес себе полголовы. На нем был парадно-выходной мундир генерала армии с медалью “Серп и Молот” (муляж), 11 советскими орденами, 10 медалями, 16 иностранными наградами и знаком депутата Верховного Совета СССР, под мундиром - сорочка из трикотажного полотна с расстегнутым воротом, галстук отсутствовал, а на ногах были домашние шлепанцы. Под телом Щелокова находилось двуствольное бескурковое ружье 12 калибра с горизонтальным расположением стволов и заводским клеймом на ствольной планке “Гастин-Раннет” (Париж). В столовой на журнальном столике были обнаружены две папки с документами, две грамоты Президиума Верховного Совета СССР и медаль “Серп и Молот” №19395 в коробочке красного цвета, на обеденном столе - портмоне, в котором были 420 рублей и записка зятю с просьбой заплатить за газ и свет на даче и рассчитаться с прислугой».

Главный военный прокурор СССР Александр Катусев намекнул на причастность сына к смерти экс-министра публично, написав: «Достоверно знаю одно: санкционируя обыски у Щелоковых, я действовал самостоятельно, без чьей-либо подсказки. Так что совпадение во времени здесь случайное, с другими событиями не связанное. Но я согласен с тем, что смерть Щелокова многих устраивала больше, чем судебное разбирательство его уголовного дела. У церковных деятелей есть емкий термин - “предать забвению”. Допускаю также, что в числе этих многих могли быть и прямые наследники Щелокова - в перспективе маячил суровый приговор с конфискацией имущества».

Когда в 1989 году Катусев работал над нашей книгой «Процессы. Гласность и мафия, противостояния», он сказал, что эту версию очень настойчиво попросили не разрабатывать несколько уважаемых вельмож, включая Алиева.

После провала сентябрьского переворота от министра внутренних дел отвернулись многие номенклатурные «друзья», понимая, что «Акелла промахнулся». На фоне этой депрессии Щелоковы достаточно быстро и неосмотрительно сходились с новыми знакомыми, которых к ним подвел КГБ через Хачатуряна (он возглавлял созданный под него университет культуры при Академии МВД СССР). В декабре 1983 года чекисты стали энергично обрабатывать невестку Щелокова - Нонну Васильевну Щелокову-Шелашову. Ей дали понять, что если Николай Анисимович «не исчезнет», то и ей самой, и тем более ее мужу Игорю Николаевичу грозит не просто тотальная конфискация всего нажитого, но и весомый тюремный срок (а тогда, напомню, расстреливали за такие дела на раз).

Катусев рассказывал, что к работе по отжатию Щелоковых были привлечены отборные сотрудники республиканского КГБ Азербайджана (подразделение возглавляла относительно молодая женщина-майор). К сожалению, я не помню всех деталей и восстановить эту версию могу лишь по старым блокнотам и рукописи, которая планировалась к публикации, но была снята Главлитом. Насколько я понимаю, во всю эту историю был вовлечен Гейдар Алирза оглы Алиев, хотя он-то возглавлял КГБ при СМ Азербайджанской ССР (в звании генерал-майора) задолго до этих событий, с лета 1967-го по лето 1969 года. И всех преданных ему людей перетащил с собой в Москву. Но, видимо, в Баку остались ценные кадры.

Короче, агенты Лубянки узнали от Игоря Щелокова о письме его отца в Политбюро. И в донесении было акцентировано: сын считает, что звучит это как «предсмертная записка». Тут же было принято решение форсировать ситуацию. Утром 11 декабря была сформирована оперативная группа, перед которой была поставлена задача «решить вопрос» в течение 48 часов. Очевидцы вспоминали, что у подъезда, где жил опальный министр, в то утро припарковались три черных «догонялки» ГАЗ-2424. По всей видимости, Щелоков выстрелил себе в голову сам. Спекуляции насчет того, что стреляться из охотничьего ружья сложнее, чем из револьвера, не столь существенны. При обыске в квартире патронов для револьвера не нашли. Писал ли он записку детям под диктовку? Вряд ли. Думаю, что утренние гости просто проконтролировали, чтобы в письмах не было лишнего, и, конечно же, изъяли все документы, которые не предназначались прокурорским следакам. Николаю Анисимовичу объяснили расклад. Либо он поступает как человек чести (а он таковым, нет сомнений, был, что не мешало ему практиковать безудержное казнокрадство и коварные расправы над врагами: возможности, как известно, порождают намерения), либо его самого ждет позорное судилище с полным опусканием в прессе и, что, видимо, было существенным аргументом, на скамью подсудимых попадут его родственники. То, что тело нашли, с одной стороны, в парадном мундире, а с другой - в домашних шлепанцах, заставляет думать, что Николая Анисимовича, бывшего одним из самых стильных мужчин истеблишмента, поторапливали ассистенты самоубийства.

Катусев тогда уверил меня, что сын брежневского фаворита был в курсе операции. И, более того, накануне вечером провел своего рода артподготовку: он жаловался отцу на прессинг со стороны спецслужб и на советы «доброжелателей» явиться с повинной, чтобы, мол, получить лишь условный срок. «Был в курсе» - в смысле, догадывался, конечно, а не заряжал ружье. Министру гарантировали, что дети и внуки не только не будут репрессированы, но и нуждаться им не придется никогда. И что Игоря Николаевича наконец оставят в покое. Последний и позвонил в четверть третьего 13 декабря 1984 года следователям прокуратуры. Сказал, что обнаружил тело и записки.

***

Впервые о событиях осени 1982-го мне рассказал, напомню, Семенов... Сам Юлиан Семенович об этом написать не успел.

Я работал над рукописью книги «Les Coulisses du Kremlin» с бывшим доверенным лицом Андропова Василием Романовичем Ситниковым. Он и раскрыл мне недостающие звенья в цепочке событий. Цепочки, которая до сих пор круговой порукой вяжет бывших чиновников, ставших заслуженными пенсионерами, и офицеров госбезопасности, ныне курирующих свои собственные банки.

Будучи человеком крайне аккуратным и осторожным, Ситников попросил меня не разглашать сведения, предназначавшиеся для публикации в моей совместной с Франсуа Маро (Francois Marot), тогдашним сотрудником французского журнала VSD, книге в отечественной прессе. Мы договорились: подождем. Менее чем через месяц в популярной в ту пору «Столице» появилась заметка, не очень лояльно поведавшая о негласной деятельности Василия Романовича. 31 января 1992 года сердце андроповского помощника остановилось. И его дочь Наталья Васильевна уверила меня: тот журнал лежал у него на столе. Но - в стопке непрочитанных! Я разговаривал с ней в день десятилетней годовщины смерти Брежнева. Она не пришла в восторг от идеи публикации этих заметок.

Остается одно, но весьма существенное «но». Компьютеров тогда не было, рукописи были бумажные и, увы, копирки на всех не хватало. И рукопись, консультантом и редактором коей был В. Р. Ситников, пропала после его кончины.

Оригинал взят у

Существуют три основных версии смерти Светланы Владимировны Щелоковой. Две из них - вариации самоубийства жены опального экс-министра МВД СССР, третья - гипотеза об умышленном устранении слишком много знающей супруги некогда одного из влиятельнейших лиц в Советском Союзе.

Версия первая: она сначала стреляла в Андропова, а потом в себя

Юрий Андропов , сменивший на посту Генерального секретаря ЦК КПСС умершего Леонида Брежнева , как и большинство кремлевских старцев, не отличался хорошим здоровьем и постоянно пропадал из поля зрения общественности по причине своего тяжелого заболевания. Поэтому слухи о том, что он, будучи раненым Светланой Щелоковой, озлобленной кознями против ее мужа, бывшего министра МВД СССР Николая Щелокова, отлеживался, залечивая огнестрельные раны, распространились по стране очень быстро. Огромное количество людей в Советском Союзе уже были наслышаны о кампании, развязанной в отношении обвиняемого в коррупции и других злоупотреблениях экс-главы союзного Министерства внутренних дел.

Якобы 19 февраля 1983 года Светлана Щелокова подкараулила Юрия Андропова у лифта, выстрелила в него из пистолета и ранила. А потом покончила с собой, воспользовавшись тем же оружием. Историк Рой Медведев назвал эту версию мифом, сославшись на официальное заключение: С. В. Щелокова застрелилась «на почве глубокой эмоциональной депрессии».

Версия вторая: «глубокая эмоциональная депрессия»

Это самое логически объяснимое из всех трех предположений о причинах смерти С. В. Щелоковой. Ее муж Николай Анисимович пробыл в должности министра МВД СССР (с учетом 2 лет, когда он возглавлял союзное Министерство охраны общественного порядка) 16 лет - до Н. А Щелокова такого рекорда еще никто не устанавливал. Все эти годы семья Щелоковых вела жизнь миллионеров - Светлана Щелокова тратила колоссальные средства на бриллианты, сойдясь на этой почве с другой любительницей драгоценностей Галиной Брежневой . Дом и дача Щелоковых были забиты антиквариатом, в том числе, подлинниками знаменитых живописцев.

На день рождения Н. А. Щелокову принято было дарить весьма дорогостоящие подарки, его семья распоряжалась тремя «Мерседесами», которые удалось заполучить с помощью связей и влияния Николая Анисимовича - это был подарок советскому государству от немецкого концерна к Олимпиаде-80.

При Брежневе Щелоковым можно было все, их никто не контролировал, не мог ограничить в неуемных запросах и тем более остановить. Как только Леонид Ильич почил, через месяц Н. А. Щелокова сняли с поста министра и он в одночасье превратился в фигуранта уголовного дела о коррупции в высших эшелонах власти МВД, инициированного лично Андроповым и заведенного главой КГБ еще при Брежневе. Начались постоянные допросы, а в семье Щелоковых обстановка накалилась до предела. Светлана Владимировна, по словам их прислуги, постоянно кричала и рыдала. Кончилось все это тем, что жена Николая Анисимова взяла его наградной пистолет, пошла в спальню и застрелилась.

Версия третья: ее устранили

Этого предположения придерживаются те, кто считает, что С. В. Щелокова грозилась рассказать о коррупционных проделках других высокопоставленных официальных лиц и их семей, если всерьез возьмутся посадить ее мужа. В частности, версии об устранении лишней свидетельницы придерживалась Галина Вишневская (оперная певица и ее не менее знаменитый муж Мстислав Ростропович дружили со Светланой Щелоковой).

У Щелоковых, по мнению некоторых историков, помимо всего прочего были изъяты ценные вещи расстрелянных «цеховиков». Якобы Светлана Владимировна собиралась назвать имена других представителей партноменклатуры, кто также не брезговал подобными приобретениями.

… Николай Анисимович Щелоков предпочел уйти из жизни аналогичным способом, только при помощи охотничьего ружья, застрелившись у себя дома 13 декабря 1984 года. Днем ранее он был лишен звания Героя соцтруда и всех государственных наград, кроме боевых.